Русская Община

Не открою никакого секрета, если скажу: Россия будет жива до той поры, пока на ее земле возводятся храмы. Всякие: большие, с золочеными куполами, которые видно и слышно издалека; маленькие деревенские, с колокольнями об одном колоколе... Да пускай даже и часовенки, пускай даже — одинокие православные кресты на распутьях русских дорог. Все едино, это свидетельствует о том, что жива Россия, и жива русская душа. Для мертвой державы и мертвой души, понятное дело, не нужны ни храмы с куполами, ни кресты на распутьях.

Возвести храм в России — дело особенное: это вам не гнусный кабак выстроить. Православные храмы на Руси всегда рождались долгим, удивительным, таинственным и чудесным образом, при участии множества людей — можно сказать, вопреки и наперекор действительности. История страны и Церкви знает тому множество примеров.

Но мы не станем касаться истории. Мы поговорим о том, как возводятся храмы в России современной. В качестве примера мы расскажем о возведении храма Иоанна Воина, что в городе Новокузнецке. С одной стороны — это обыкновенный русский православный храм. С другой же стороны — это храм особенный. Во многом особенный, начиная от архитектуры и заканчивая предназначением...

Ясное дело, что всякий храм, даже еще и не возведенный, начинается с его настоятеля. Не будь настоятеля, кто бы стал хлопотать и молиться о строительстве? Так вот: настоятелем того храма, о котором ведется речь, был и является поныне батюшка Василий Лихван. Протоиерей Василий Лихван, выражаясь официальным церковным штилем.

Замыслился храм самым чудесным образом. Да-да, именно так, чудесным образом. Ни одно возведение храма не обходится без Божьего чуда — об этом вам может сказать кто угодно: хоть священник, хоть историк, хоть обычный прихожанин. Так вот о чуде. Пятнадцать лет назад Василий Лихван не был еще никаким батюшкой. Он жил в далеком северном городе, работал на стройке. Веровал, пел в церковном хоре. И однажды в церкви Василий Лихван встретился с неким старичком. «А что это ты, - спросил старичок у Василия, - уклоняешься от своего предназначения?» «От какого предназначения?» - не понял Василий. «Ну как же, - пояснил таинственный старичок. - Разве ты не знаешь, что быть тебе священником?» «Мне — священником? - оторопел Василий. - Да какой из меня священник? И малограмотный я, и маловер, и греховен...» На это загадочный старичок ничего не сказал и вскоре вышел из храма. И никогда больше Василий его не встречал...

Но это — еще не чудо, а лишь прелюдия к чуду. Чудо началось потом. Вскоре батюшка по семейным обстоятельствам вынужден был перебраться в Новокузнецк. Здесь он, понятное дело, пришел в главный городской храм — Преображенский собор. А в том соборе в то время служил один старенький батюшка, ныне уже покойный. Тот батюшка занимался отчиткой. Думается, не надо объяснять читателю, что такое отчитка. Скажем лишь, что тяжел этот крест, и не всякому он под силу. «А! - сказал тот батюшка, завидев Василия. - Вот и смена моя прибыла!» Какая смена, почему смена? Просто-таки оторопел Василий Лихван, услышав такие слова...

… А спустя несколько месяцев Василий Лихван уже был священником. И возразите мне, что все вышесказанное не было чудом! Под водительством Господа и руководством старенького батюшки новоявленный священник уже постигал все многотрудные премудрости отчитки. Повторимся: храм, при котором начал свое служение Василий Лихван, был кафедральным собором. Кафедральный собор — это храм из храмов. И, понятное дело, в таком месте проводить отчитки было несподручно. Поневоле встал вопрос о том, чтобы выделить батюшке Василию отдельное помещение для храма.

Однако легко сказать — выделить отдельное помещение! Дело-то происходило больше пятнадцати лет назад, когда в стране царил сущий хаос. Да, впрочем, хаос-то, может, был и ни при чем. А просто — никогда на Руси храмы не возникали легко и запросто, всегда находились тысячи причин, чтобы не было на Руси нового храма... Так и в нашем случае. Батюшке Василию таки выделили помещение, но что это было за помещение! Горе горькое, а не помещение! Захудалый, полуразвалившийся бревенчатый барак на самой дальней окраине города! Раньше в том бараке была спортивная школа, затем — школа вечерняя, а еще затем — здание опустело и обветшало до крайнего предела...

Вот на таких-то развалинах и возник храм Иоанна Воина. Здесь-то, посреди убогих бревен и под худой крышей, и начал свое служение православный священник Василий Лихван. Он проводил привычные, торжественные и рядовые, церковные службы, и, по благословению епископа Кемеровского и Новокузнецкого, занимался отчиткой болящего люда. Вскоре слухи о батюшке, который одним только Словом Божьим исцеляет самые запущенные и жуткие хвори, распространилась по городу, затем — по окрестным городам и регионам, затем — все шире и шире... Отовсюду к батюшке стал стекаться жаждущий духовного и телесного исцеления народ. Это, конечно, было замечательно, однако же — где их всех было размещать, чем кормить? Ладно те, которые побогаче: те, конечно, и разместятся, и прокормятся. Однако же большинство приходящего к батюшке народа, как оно и водилось всегда на Руси, было убогим и нищим до крайнего предела. И поневоле пришлось батюшке задуматься о возведении настоящего, просторного храма, а еще — и строительстве при нем хозблока и гостиницы, а еще — о разведении при храме огорода с картошкой, морковкой и капустой, чтобы было чем кормить православный и иной прочий народ...

В смысле архитектуры замыслил батюшка возвести храм необыкновенный: сплошь деревянный, из калиброванных, один к одному, бревен, и чтобы крыша на храме также была деревянной, и купола — крытые осиновыми лемехами, и даже кресты на куполах — и те деревянные. В прежние времена подобных храмов на Руси было неисчислимо, но затем их заменили храмы, выстроенные из кирпича, бетона, железа, пластика и прочих новомодных материалов. А напрочь деревянные церковки, сдается, остались ныне только в Кижах, да и то, говорят, все больше в качестве музейных экспонатов... Нашел батюшка архитектора, отыскал рабочих, знающих толк в деревянном зодчестве, и приступили...

Начинали, не имея за душой лишней копейки. Порою денег не хватало даже на то, чтобы накормить рабочих хлебом. Вы, может, скажете, что начинать строительство при таких-то обстоятельствах — дело легкомысленное? С точки зрения маловеров, оно, может, и так. И вообще, если бы это строился не храм, а какой-нибудь мерзостный притон, то, конечно же, ничего с того строительства и не получилось бы. Но тут-то строили не притон, а Божий храм! Ну, а где работа во славу Божью, там и Божья помощь, и Божье чудо. Вот как, к примеру, разрешилась беда с нехваткой хлеба. О ниспослании хлеба насущного решили молиться всем миром: и сам батюшка, и прихожане, и строители. Помолились раз, другой, третий... И вдруг — из соседнего Алтая приезжает грузовик. Так, мол, и так, говорят приехавшие на том грузовике люди, мы слышали, что вы строите храм. И мы хотим вам помочь. Денег-то у нас негусто, но зато — мы привезли вам муки и всяких овощей. Примите, не побрезгуйте. Ну скажите, разве это — не чудо?

Кстати, все о тех же деньгах. Однажды, когда храм был уже наполовину возведен, прибыли некие экскурсанты. Походили, восхищенно поохали, глядя на редкое деревянное зодчество, и спросили у батюшки: а кто, дескать, у вас, батюшка, спонсор? На что батюшка Василий, усмехнувшись, ответил: «Спонсор — это я». И в самом деле. Куда только батюшка Василий за те десять лет, пока возводился храм, не обращался за помощью! И в официальные инстанции, и в коммерческие, и в какие только хочешь... И почти везде получал отказ: дескать, денег на ваш храм нет и не предвидится. Частично, конечно, это было правдой, а частью — и неправдой. С конца девяностых и начала нулевых в городе и области начался истинный строительный бум. Жилые кварталы, торговые и развлекательные заведения возникали будто бы из-под земли. То есть — на мирское деньги находились, не хватало их лишь на строительство духовного. Ну да не в осуждение сказаны эти слова, а лишь для того, чтобы лишний раз констатировать: не было, наверное, такого на Руси никогда, чтобы Божьи храмы возводились быстрее, чем боярские палаты...

Можно сказать: храм Иоанна Воина в городе Новокузнецке, помимо самого батюшки, выстроили те несчастные болящие люди, которые обращались к батюшке за всяческой помощью. Оно ведь как? Придет или приедет в храм болящая душа, и бросит в церковную кружку сколько может... А если, допустим, обращается за помощью какой-нибудь богатый предприниматель, то, понятно, и пожертвования на храм бывали посущественее. Ну да, впрочем, посущественне — это, конечно, понятие относительное, и сказаны эти слова, опять же, в порядке констатации факта. Потому что — очень уж лукавое это слово — посущественнее. Давайте припомним евангельскую притчу о бедной вдовице и ее лепте, да и закончим разговор.

Так вот, потихоньку да помаленьку, храм и возводился. Здесь надобно заметить, что сам батюшка относился к строительству со всей тщательностью. Во-первых, ранее он трудился на стройках и, стало быть, понимал толк в строительстве, а, во-вторых, уж такой он был человек, этот батюшка Василий Лихван. «Не для себя строим, а для людей, - говорил он и, смеясь, добавлял: - Пока не построю храм — не умру!» Бревна для стен и доски для перекрытий отбирались со всей тщательностью, в буквальном смысле без сучка и задоринки. Лемеха для покрытия крыши и куполов... а вы, кстати, знаете ли, что оно такое — лемеха? Я и сам узнал об этом тогда лишь, когда завернул однажды на строительство храма. Раньше, в былые времена, о лемехах ведал всякий русский плотник, ну а теперь-то, конечно, о них позабыли. Позабыли — да не совсем: храм Иоанна Воина покрыт именно лемехами! Это, знаете ли, специальные фигурные дощечки, выструганные из осины. Почему именно из осины? Потому что недорого и красиво. Например, когда идет дождь, осиновые лемеха отсвечивают тихим и добрым светом, так что кажется, будто купола крыты серебром. А дождь в Сибири идет едва ли не ежедневно. Говорю же, красота! Так вот: эту-то красоту плотники, возводившие храм, учились творить заново: по памяти, по старым книжкам, спрашивая у пожилых людей... Научились - и покрыли храмовую крышу и купола лемехами. Приезжайте и поглядите, особенно в дождь: заплачете умиленными слезами.

И прошу заметить: за время строительства служба в храме не прекращалась — ни обыкновенная, ни отчитки. Так и славили Господа — среди зияющих стропил, строительных лесов и стружек с опилками. Так и проходили недели, месяцы и годы. Неторопливо возводятся храмы на Руси, ой, неторопливо! Так есть, так было и, наверное, так оно и будет. Менялись прихожане — болящие и обыкновенные, менялись плотничьи бригады. Был момент, когда православный храм возводила даже бригада, составленная из иноверцев-мусульман. Ну а что тут такого? Это мы здесь — кто православный, кто мусульманин, а на Небесах — все мы дети одного Отца...

Скажу: помимо всяческих затруднений сугубо материального порядка были, конечно же, и множественные затруднения духовного свойства. То вдруг разом захворают все строители-плотники, а то, глядишь, начнется ломота в костях у служителей: диакона ли, приходящих ли батюшек, всех разом пономарей... Ну, оно понятно и так должно быть: храм строим, а не кабак. А то вдруг ни с того, ни с сего в каком-нибудь углу храма начинается пожар. А то еще: соберутся где-нибудь в соседнем городе окрестные ворожеи, колдуньи и шаманы и устраивают специальное совещание: как им воспрепятствовать возведению храма. О последнем факте, в принципе, можно было бы и не упоминать, да ведь — в России живем, не где-нибудь! Потому и упоминаю — в качестве, так сказать, колорита и антуража...

Так и выстроили храм. Ай, какой же храм! Чистая, торжественная песнь Господу, а не храм! Весь из доброго дерева — будто золотой! С резным деревянным крыльцом! С чудными резными наличниками! С изумительной дверью — так что, отворяя эту дверь, кажется, будто ты входишь даже не в храм, а прямо в рай! Да о чем тут вообще говорить! Это надо видеть, а не говорить...

В храме — два зала. В одном проводятся обычные богослужения, а другой предназначен для отчиток. В том помещении, что для отчиток, никогда не переводится народ. Это все болящие люди, прибывшие сюда в поисках исцеления со всех концов России и даже из-за границы. Куда же их денешь? Так и ночуют — в том же самом зале, где проводятся отчитки. На матрасиках, на лавках и раскладушках, составленных друг к дружке впритык. Такой вот, значит, получается болящий православный табор...

Здесь же, при храме, народ и кормится. За время, пока возводился храм, был выстроен еще и кирпичный хозяйственный блок о двух этажах, а кроме того, давно уже при храме разбит обширный огород с капустой, морковкой и картошкой для пропитания пришлому православному и всякому прочему народу.

Хотелось бы несколько слов сказать о внутреннем убранстве храма. Расписывал храм местный художник. А когда он умер, его дело продолжил сын. Знатная, чистая и торжественная получилась роспись — как оно и полагается в православном храме. А еще в храме — множество икон. Да оно не то диво, что икон — множество, но среди этого множества немало икон старинных. Уж и не знаю, где батюшка Василий добывает такое редкостное добро, да, впрочем, даже и не в том дело. Я хотел рассказать о чуде, произошедшем с одной старинной храмовой иконой.

На иконе изображен святой Спиридон Триумифунский. И понадобилась этой иконе реставрация. Отвезли икону в мастерскую, и оттуда она исчезла. Ну, понятно: старинная икона всегда соблазн для жуликов. И вот: отсутствовал образ в храме целых два года, а затем — его вернули в храм. Да-да: спустя два года пропавшую икону вернули обратно! И тот, кто ее вернул, поведал удивительную историю. За два года украденная икона никому не принесла добра и блага, а совсем наоборот: у того человека, в чьих руках она оказывалась, тотчас же начинались всяческие беды, проблемы и горести. И со здоровьем, и в личной жизни, и в работе... Очень скоро человек понимал, что, видать, все его беды происходят как раз из-за похищенной иконы, и стремился сбыть образ с рук. Сбывал, и жизнь того человека, у кого икона оказывалась, также начинала идти кувырком. И этот человек сбывал икону кому-то третьему, тот — четвертому, тот — пятому... И так — два года кряду. В конце концов, кто-то не выдержал и с плачем покаяния вернул икону обратно в храм...

Нельзя, конечно, сказать, что в настоящее время храм выстроен до такой степени, что и лишнего гвоздя забить уже некуда. Имеется много недоделок, и еще не все строительные леса прибраны. Но это уже, как говорится, дело техники и времени. Со временем вобьется и тот самый, последний гвоздь... Но — уже нет при храме специальной плотничьей бригады. Все храмовые недоделки устраняют пономари. Когда надобно, они служат в храме в своем истинном качестве, а когда службы нет — достраивают храм. Когда — сами, когда — с помощью всякого доброхочего народа. По-русски достраивают, одним словом.

А один из пономарей при этом еще и подвизается при храме и в качестве экскурсовода. Да-да! Помимо народа болящего и богомольного, в храм то и дело прибывают всяческие экскурсии, ибо есть тут на что поглядеть. В смысле своей архитектуры новокузнецкому храму Иоанна Воина нынче нет равных во всей Сибири. А, может, даже и во всей России. А кроме того, как уже упоминалось, в храме великое множество старинных икон. А вы знаете, сколько всего можно порассказать о всякой старинной иконе? То-то и оно. Так что — пускай себе те экскурсанты и любуются, и слушают. Может статься, вослед за любованиями и слушаниями они обратятся и к собственным душам. Ибо неисповедимы те методы и средства, коими пытается пробудить нас Господь к жизни вечной.

Ну и вот. Стало на русской земле одним храмом больше. Этот храм — Иоанна Воина в городе Новокузнецке. Скажем еще раз: пока в России возводятся храмы, жива еще Россия. Скажем, значит, мы такие слова, да и умолкнем. Потому что — о чем еще говорить?

По материалам sozidatel.org